"Записки молодого варшавянина" Ежи Стефан Ставинский

Нынче пыль по-над Вавром садится
на армейских чужих сапогах.
Кто сказал, что Польша погибла?
Нет, она затаилась в сердцах.

"СЕНТЯБРЬ 1939" qebedo

Четыре дня рождения: семнадцатилетие, за год до войны, с ощущением скорого крушения привычного мира "интербеллум"; восемнадцатилетие свежеиспеченного  подхорун­жего-связиста в осажденной немцами Варшаве; двадцатитрехлетие там же, в качестве одного из членов подполья, среди облав фельджандармерии и работы под прикрытием; финал -  сражающийся город за неделю до капитуляции восстания поднятого Армией Крайовой.

Понимаешь насколько судьбоносным был для поляков  сентябрь в ХХ веке. Повезло или не повезло родиться 24-го числа  этого месяца самому Юреку - этого до конца не осознает и сам герой. Заметил, что многих читателей раздражает его некоторая инфантильность, как будто пройдя и увидев столько он по прежнему часто ведет себя как семнадцатилетний оболтус.

Всем намертво западает в память образ отца Юрека, добродушного бабника и  прожигателя жизни, умеющего как зарабатывать приличные деньги, будучи представителем нескольких иностранных автомобильных компаний, так и с шиком их тратить, проводя отпуска со своими пассиями а иногда и с сыном в лучших курортах и туристических центрах Европы. Лучшая характеристика от самого автора "В вопросах супружеской жизни отец явно опережал эпоху: вместо того чтобы иметь, как было принято в его кругу, одну законную жену и много любовниц, он, располагая временем и средствами, предпочел жить на американский лад, то есть иметь много жен и ни одной любовницы. За каждый развод и последующий брак ему приходилось платить сменой вероисповедания, поскольку иного выхода тогда не было. Так из католика он стал лютеранином, затем некоторое время был православным, а с этой, четвертой, женой бракосочетался в Вильно, где была мечеть, и теперь молился, обратя лик свой в сторону Мекки"

Свободный от большинства предрассудков и вместе с тем мудрый человек, он спокойно наставляет сына понимая, что многое он поймет лишь по прошествии времени, набив собственные шишки. Пан Зелецкий прощает эту щенячью радость и отвагу молодых - они первое поколение независимой Польши более чем за сто лет. Юнцы не понимают, что привычный им мир не более чем удачное стечение обстоятельств, пусть его и завоевали с оружием в руках их отцы, в том числе и он сам.

Польские женщины - их испортила национальная романтическая литература, и, особенно Сенкевич. Все эти шляхтичи и рыцари плотно засели в их прекрасных белокурых головках и никакие доводы разума, собственный житейский опыт не способны до конца выветрить опасные мечты. Мать Юрека, так и не простившая бывшего мужа, который все равно заботится об их общем сыне, с горечью вспоминает как целый год оборонялась от его домогательств (тогда еще лихого поручика Зелецкого пришедшего с советско-польской войны) как гарнизон Ченстоховы от шведского Потопа, доведя тем самым дело до свадьбы и будущего расставания с малолетним сыном на руках.  Ведь стоило бы молоденькой учительнице уступить, как поматросивший ее пан несомненно скоро отстал от нее, что позволило бы со временем найти себе cпутника жизни пусть и не получше, но  понадежнее. Но вот вышло как вышло.

Похожая история с любовью героя - Терезой, на свою голову завязавшей переписку ссо смазливым поручиком с сентября 1939 года торчащего в немецком концлагере (участвует в лагерной самодеятельности, играя гамлетовскую Офелию) и давшей ему клятву дождаться. Все это будет не один год отравлять существование ему, да и девушке тоже. Моральные принципы, пся крев. Единственная надежда, что соперник играет там женские роли не только в театре.

В последнем дне рожденья, выпавшего на агонию Варшавского восстания, чувствуется много общего с фильмом "Город 44". Чувствуется, что описание девушек, их почти ангельские образы взяты именно у Ставиньского, бывшего там  командиром роты и попавшего в  плен к немцам после капитуляции. Это настолько сильные и искренние картины, что и не казались мне надуманными в отличии от других зрителей. Так и их боевым друзьям и возлюбленным казалось чудом способность  "dziewczyny" сохранять опрятность и красоту в горящем городе, где уже давно перебит водопровод, кругом лишь кровь и гной временных госпиталей, зловонные воды "канала", пыль от стертых в развалины кварталов, невыносимая жара конца лета и пылающих зданий.

Именно это заставляет делать последние усилия в безнадежной схватке с вермахтом, успевая перед смертью распутать одни жизненные узлы и постараться связать новые, уже епитрахилью ксендза, надеясь на их крепость и долговечность.